Историческая информация » Репрессивная система и карательная политика СССР

Репрессивная система и карательная политика СССР
Страница 11

Сегодня ни для кого не секрет, кто стоял во главе массовых репрессий. Исполнителей было много, время от времени их меняли, вчерашние палачи становились жертвами, жертвы -палачами. Бессменным оставался лишь главный распорядитель - И.В.Сталин. Интересно проследить, как менялась тональность сталинских директив по мере укрепления режима его личной власти. Вот несколько шифрограмм, хранящихся в Архиве Президента Российской Федерации, на всех собственноручная подпись Сталина (часто всего две буквы - «Ст»). Шифрограмма от 2 января 1930 г. направлена в Харьков Косиору и Чубарю: «Когда предполагается суд над Ефремовым и другими? Мы здесь думаем, что на суде надо развернуть не только повстанческие и террористические дела обвиняемых, но и медицинские фокусы, имевшие своей целью убийство ответственных работников. Нам нечего скрывать перед рабочими грехи своих врагов. Кроме того, пусть знает так называемая "Европа", что репрессии против контрреволюционной части спецов, пытающихся отравить и зарезать коммунистов-пациентов, имеют полное "оправдание" и по сути дела бледнеют перед преступной деятельностью этих контрреволюционных мерзавцев. Наша просьба - согласовать с Москвой план ведения дела на суде». Как видим, здесь есть элемент рекомендации, просьбы, есть попытка как будто оправдаться. Совсем иная тональность у шифрограммы, отправленной Сталиным 11 июня 1937 года в 16 часов 50 минут национальным Центральным Комитетам, крайкомам, обкомам: «В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими, ЦК предлагает Вам организовать митинги рабочих, а где возможно, и крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд, должно быть будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, т.е. двенадцатого июня».

Другая шифрограмма, направленная 28 июля 1937 г. в Саратов Андрееву, звучит совсем по-деловому, даже буднично: «ЦК согласен с вашими предложениями на счет привлечения к суду и расстрела бывших работников МТС». И еще один документ, тоже шифрограмма, отправлена 27 августа 1937 г. в Смоленский обком Коротченкову: «Советую приговорить вредителей Андреевского района к расстрелу, а о расстреле опубликовать в местной печати. Секретарь ЦК Сталин». Как видим, здесь уже не рекомендация, а фактически приказ от первого лица.

Во всех этих документах (а подобных шифрограмм сохранилось достаточно много) нет даже намека на соблюдение прав и гарантий, декларированных Конституцией СССР 1936 г., нет ни тени законности.

Как правило, рядовые и руководящие сотрудники судебно-репрессивного аппарата действовали в полном соответствии с инструкциями и директивами, исходящими от высших партийно-правительственных органов и должностных лиц. Однако видеть в них только исполнителей чужой воли было бы неверно. Каждый судья и прокурор, следователь и милиционер вносили свой посильный вклад в разгул беззакония.

Все это приучало общество жить в постоянном напряжении и страхе. Люди не только «трепетали, завидя ромбы и петлиц малиновый цвет», они начинали бояться своих друзей, родных и знакомых, которые, сами того не желая, могли стать причиной их несчастий и бед. Всеобщий страх, даже не всегда осознанный, рождал подозрительность и недоверие.

От репрессий и произвола в Советском Союзе не был застрахован никто. После того, как нарком внутренних дел Н.И.Ежов поставил перед Главным управлением госбезопасности задачу «разбить в пух и прах гнилую теорию, насаждавшуюся врагами, о том, что в чекистской среде не может быть предателей и преступников» и призвал «поднять революционную бдительность чекистского коллектива», непосредственная опасность нависла также над всеми кадрами репрессивного ведомства. Первыми, как всегда, борьбу за чистоту рядов начали коммунисты. За год (с мая 1937 по май 1938 г.) на партийных собраниях ГУГБ было рассмотрено 393 персональных дела и среди них 257 по самозаявлениям, в которых члены партии сообщали парткому об арестованных родственниках или знакомых, каялись в притуплении партийной бдительности и т.д. Всего же в парторганизации ГУГБ на 1 мая 1938 г. состояло на учете 1316 чел. Из 39 коммунистов, исключенных в этот период из партии, 17 впоследствии были арестованы.

Страницы: 6 7 8 9 10 11 12 13